Люблю ездить в Хельсинки. Мне кажется, Торфяновка - один из первых (если не самый) по интенсивности пересечения пограничный пост. Ведь там всегда полно пенсионерок, которые едут за стиральным порошком, модничков, которым нужно купить свитер в секонде, тех, кому необходимо дешево вылететь в Европу, и, конечно, моя любимая категория людей - тех, кому нужно откатать визу.
Шесть часов ворочаешься на автобусном сиденье, голова периодически запрокидывается и шея потом болит, - и ты в другом измерении. И там прохладно и правильно. Мы с Наташей два часа обсуждали Сумерки, пока все в автобусе спали, а водитель обсуждал с каким-то стариком цены на жилье в Швеции. Мы начали с культурологических обсуждений массового дискурса, а закончили тем что Наташа просто пересказывала мне сюжет первой и последней частей.
Мы решили, что все вечеринки, которые были в жизни, для нас - это до сих пор вчера. И еще, что души людей после смерти попадают в Интернет. У Наташи была шапка, как у Вилле Валло.
В Хельсинки (ну это же скандинавский город) ты проникаешься абсурдом уже через сутки. В баре для скейтеров было полно стариков. Чтобы избежать внимания финской полиции, мы пили на улице клубничный сидр из моих варежек. В UFF в дни распродажи за 3 евро, по цене носков в Weekday, можно купить любую вещь, даже тренч, который стоил 30, и я не понимаю, кто отнес туда гигантскую толстовку с эмблемой университета Пенсильвании, я уже два дня её не снимаю. Саша пошла на концерт Biffy Clyro в каком-то клубе около воды. Толпу перед выступлением развлекали игрушечным пингвином, просунув его в прорезь занавеса, а мы в это время накачивались сидром в баре под названием Lama.
Пока мы ждали Сашу у дверей клуба, там еще громко разговаривали люди с шотландским акцентом, успели погоняться друг за другом с закрытыми глазами. Рядом стояла оранжевая машина. В конце концов мы пили по четвертой чашке финского кофе на заправке напротив, прекрасно тусовались среди полиролей для машины и банок энергетиков. Вот тут-то у меня и начало сносить крышу. Одна из моих варежек проебалась, и мне не хватало её, как всех, кто бросал меня когда-то.
Мы дошли до грез о работе на местном рыбокомбинате. В Хельсинки развитая рыбная промышленность. Укладывать шпроты (каждую шпротинку) вручную. Или еще лучше. Шпроты крутятся на ленте, как багаж, по одному. Это и есть настоящие шпроты, а то, что мы едим - не более чем симулякры. Можно легко представить, мы с вами - только сон этих шпрот, вращающихся на ленте, или, может, это и есть мы сами. Илеальный баланс поэзии и философии.
На следующий день Наташа пошла выкинуть обертку от кебаба, и её не было два часа. Мы уже обдумывали варианты рассказа о том, как Наташа пошла выкинуть обертку от кебаба и больше её никто никогда не видел. Был час дня, вторник и светло, но я бы не удивилась.В журналах в Стокмане у моделей зрачки цвета кетчупа, olympus иногда тоже дает такой эффект.
Шесть часов ворочаешься на автобусном сиденье, голова периодически запрокидывается и шея потом болит, - и ты в другом измерении. И там прохладно и правильно. Мы с Наташей два часа обсуждали Сумерки, пока все в автобусе спали, а водитель обсуждал с каким-то стариком цены на жилье в Швеции. Мы начали с культурологических обсуждений массового дискурса, а закончили тем что Наташа просто пересказывала мне сюжет первой и последней частей.
Мы решили, что все вечеринки, которые были в жизни, для нас - это до сих пор вчера. И еще, что души людей после смерти попадают в Интернет. У Наташи была шапка, как у Вилле Валло.
В Хельсинки (ну это же скандинавский город) ты проникаешься абсурдом уже через сутки. В баре для скейтеров было полно стариков. Чтобы избежать внимания финской полиции, мы пили на улице клубничный сидр из моих варежек. В UFF в дни распродажи за 3 евро, по цене носков в Weekday, можно купить любую вещь, даже тренч, который стоил 30, и я не понимаю, кто отнес туда гигантскую толстовку с эмблемой университета Пенсильвании, я уже два дня её не снимаю. Саша пошла на концерт Biffy Clyro в каком-то клубе около воды. Толпу перед выступлением развлекали игрушечным пингвином, просунув его в прорезь занавеса, а мы в это время накачивались сидром в баре под названием Lama.
Пока мы ждали Сашу у дверей клуба, там еще громко разговаривали люди с шотландским акцентом, успели погоняться друг за другом с закрытыми глазами. Рядом стояла оранжевая машина. В конце концов мы пили по четвертой чашке финского кофе на заправке напротив, прекрасно тусовались среди полиролей для машины и банок энергетиков. Вот тут-то у меня и начало сносить крышу. Одна из моих варежек проебалась, и мне не хватало её, как всех, кто бросал меня когда-то.
Мы дошли до грез о работе на местном рыбокомбинате. В Хельсинки развитая рыбная промышленность. Укладывать шпроты (каждую шпротинку) вручную. Или еще лучше. Шпроты крутятся на ленте, как багаж, по одному. Это и есть настоящие шпроты, а то, что мы едим - не более чем симулякры. Можно легко представить, мы с вами - только сон этих шпрот, вращающихся на ленте, или, может, это и есть мы сами. Илеальный баланс поэзии и философии.
На следующий день Наташа пошла выкинуть обертку от кебаба, и её не было два часа. Мы уже обдумывали варианты рассказа о том, как Наташа пошла выкинуть обертку от кебаба и больше её никто никогда не видел. Был час дня, вторник и светло, но я бы не удивилась.В журналах в Стокмане у моделей зрачки цвета кетчупа, olympus иногда тоже дает такой эффект.
Комментариев нет:
Отправить комментарий