Yes, I smoke crack

В общем, вчера, когда я приползла домой, сил хватило только отцепить сдохшую гвоздику от плаща и вылезти из джинсов, потом (не самое мудрое решение) я решила все-таки перед сном залезть в интернет, наслаждалась песенками кантри, и Витя кинул мне ссылку на очень смешной текст на Guerilla о приезде Salem в Москву под названием Даша Джукова.

Я вообще большой поклонник Guerilla, это оказывается еще и гей-зин, при полном безумии у них классные тексты, да и один перевод интервью "Я трахался с лесорубом" стоит бесконечной любви.


Вечером в пятницу 22 апреля блоггер Guerrilla сорвал выступление SALEM на открытии выставки New York Minute в Центре современной культуры «Гараж», намутил им кокс и отказался от предложения Джона перепихнуться в Holiday Inn.


SALEM на четвёртый Айфон





††† 20:39 †††
Подхожу к «Гаражу», в плеере играет «Lucky Star» Мадонны. Неожиданно несколько десятков буржуа и випстеров, стоящих в очереди на вход, одновременно поворачиваются и устремляют свои пронизывающие взгляды в мою сторону. Cражаясь с накатившей на меня словно цунами на Сендай волной эгоцентризма, я пытаюсь дисассоциироваться с помощью простой визуализации, представляя себя в любимом месте — скейт-парке Santa Monica, втыкающим на отрабатывающих бэкфлипслайд корешей. Однако фокусировку почти молниеносно сбивает обогнавший меня Роман Абрамович, оказавшийся истинным объектом внимания толпы и следовавший за мной по пятам в сопровождении своего бодигарда.




††† 20:45 †††
За рамкой металлоискателя встречаю музыкального обозревателя Look At Me Юру Катовского, фешн-редактора Дашу Жемчуг и Данила Трабуна из мужского журнала FURFUR.
— Привет! У кого есть героин?
Катовский: Привет! У Филлипа Миронова (автор термина «випстер», — прим. Guerrilla) очевидно. Зря он что ли их по Москве катал.
Трабун: Ну че, сначала будут голые раскрашенные тёлки. А потом Салем. Но когда Салем, непонятно пока.
Катовский: Почему голые-то?
Трабун: Так мне представляется.
Катовский: Не, они одетые будут.
Девушка Юры Катовского Оля — одна из участниц предстоящего перфоманса.





††† 20:58 †††
Замечаю Джека в традиционных белых шортах с желтым пятном, сосущего красное вино на диване с Дашей Жуковой, которая выглядит как Жаклин Кеннеди. Беру Coca-Cola в безалкогольном баре, ребята из Look At Me становятся в гигантскую очередь за алкоголем. Решаю ненадолго составить им компанию.
— «Даша Джукова» — охуенный заголовок для статьи?
Катовский: «Даша Джукова» и еще чё-нить надо.
Трабун: «Даша Джукова Даша Джукова Даша Джукова», «Даша Джукова Da Trak Genious» или «††† Даша Джукова †††».
Катовский: «Даша Джукова курит крэк».
Жемчуг: «и трахается с лесорубом»
— «Даша Джукова держит крэк-притон в гараже»
Трабун: «Дашу Джукову держит в гараже»
— «Даша Джукова привезла крэкхедов к себе в гараж»
Катовский: «Даша Джукова держит крэкхедов в гараже»
Трабун: «Крэкхеды в гараже Даши Джуковой»
— «Даша Джукова и крэкхеды в гараже»
Катовский: Как вы думаете, Джукова привезет Гуччи Мэйна? Фаррел, Салем, кто следующий?
— Лил Би. Но скорее всего, Тэйлер Зе Криэйтор.
Трабун: Вот сучка.
Жемчуг: А представляете, если Жукова купит Look At Me?
Катовский: Будет круто.
Жемчуг: Будут пирожные, шампанское.
Трабун: Каждый день.
Жемчуг: Будем в покер играть разноцветными фишками.
— Juke At Me.





††† 21:19 †††
Пью вторую бутылочку Coca-Cola в компании с ташкентским диджеем, участником Stoned Boys Андреем Ли aka Lee и бывшим владельцем легендарного балийского бара Love Buzz электронным музыкантом Unclep. В двух метрах от нас стоят подвыпившие Джек с Джоном из SALEM. В трёх метрах от нас стоят трезвые Роман Абрамович с Дашей Жуковой. Все мы смотрим на голых раскрашенных тёлок, прикрывающихся полуамериканскими флагами.


Голые раскрашенные тёлки


Я прошу Данила Трабуна помочь мне с материалом, вкратце объясняя стоящую перед нами задачу.
Трабун: Давай, прям щас.
Двигаемся в направлении SALEM. Прямо перед нами кто-то роняет бокал, осколки от которого долетают до лоферов Абрамовича.
— Привет! Мы из русского гей-зина Guerrilla и очень любим вашу группу.
Джек и Джон встают в обнимку друг с другом.
Джек: Поцелуйте друг друга.
— Нет!
Джек: Да!
— Не здесь.
Трабун: Мы из русского гей-зина.
Джек: Сделайте это.
— Нет, нет, нет, нет…
Джек: Я думал, вы геи. Поцелуйтесь.
— Короче…
Джек: Вам лучше поцеловаться.
Джек и Джон целуются, видимо, в надежде развести нас на чувство вины.
— Вы делаете это лучше.
Джек: Целуйте друг друга.
— Эээ…
Джек: Целуйте друг друга.
— Нет, нет, нет, нет…
Джек: Или мы подумаем, что вы из обычного журнала.
Трабун: Нет, мы из гей-зина.
Джек: Докажите это. Поцелуйтесь.
— И что? Если мы не поцелуемся, то…
Джек: Только если вы поцелуетесь.
…вы не будете с нами говорить?
Джек: Нет.
Джон: Нет.
Трабун: Окей.
— Но он не мой бойфренд!
Джек: Один…
— Нет, нет, нет…
Джек: Два…
— Нет…
Джек: Ёбаные три!
Джон: О чём вы хотите нас спросить?
— Как вы чувствуете себя в Москве?
Джек: Я чувствую себя так, что… хочу увидеть, как эти два мазафакера целуются… и ещё замечательно быть здесь.
— Круто.
Джек: Поцелуйтесь!
— Джон, в BUTT Magazine ты…
Джек: Поооооо-цееееее-луууууй-тееееееесь!!! Просто поцелуйтесь!
— Нет, чувак.
Джек: Поцелуй этого парня.
— Мне нельзя этого делать. Я несвободен.
Джек: Ты должен поцеловать этого чувака, если хочешь, чтобы мы дали вам интервью.
— Пожалуйста, чувак. Не говори этого. Я не могу целоваться ни с кем, кроме своего бойфренда. Он не мой бойфренд.
Джон: Где твой бойфренд?
— Мой бойфренд сегодня дома.
Джек: Когда ты идёшь куда-нибудь, ты можешь целоваться с кем-то ещё. Просто представь, что это твой бойфренд. Давай!
— Нет!
Джек: Мы не можем дать тебе интервью, пока ты никого не поцелуешь. Смотри.
В этот момент Джек неожиданно целует меня, а Джон Трабуна. Я пытаюсь увернуться.
— Чёрт, он целует меня!
Джек: Для записи: я не целовал этого мазафакера. Он врёт. Никаких поцелуев не было.
Трабун: А я могу задавать вопросы?
Джек: Да, если ты его поцелуешь, то да.
Замечаю, что на нас с нескрываемой жалостью смотрит как обычно задумчивый Роман Абрамович. Я не выдерживаю.
— Окей. Я больше не могу ломаться.
Джек: Давай, давай, давай. Просто поцелуйтесь, поцелуйтесь…
Двигаюсь в сторону Трабуна. Трабун двигается в мою сторону. Мы имитируем поцелуй. Мне явно удаётся имитировать лучше, чем Трабуну. Так или иначе, это примерно один из тех поцелуев, какими обычно Рамзан Кадыров приветствует Адама Делимханова.
Джек: Нет!
— Он только что меня поцеловал!
Джек: Окей. Тогда у вас есть три вопроса, три.
— Тридцать!
Джон: Ага, сорок…
Джек: Три вопроса. Начинайте.
— Окей. Вы сейчас под наркотиками?
Джек: Нет.
Джон: Нет.
— Вы замутили наркотики в Москве?
Джек: Нет. Два вопроса.
— Вы хотели замутить?
Джон: Нет.
Джек: Да!
— Да?
Джек: Окей, спасибо!
— Ещё один вопрос!
Джон и Джек демонстративно двигают свои задницы в сторону экспозиции, на которую, кажется, не собирались.

В общем вчера я еле доползла до дома, потому что мы встретились с Витей, Ирой и Наташей и в невыразимой радости от того, что мы наконец встретились, выпили по пиву, а потом три бутылки вина. Я купила себе зеленую гвоздику и приколола ее к плащу, у Наташи тоже новый плащ, дивного лилового цвета, из какой-то старой коллекции Леонида Алексеева, зашли в Дом быта на презентацию газеты burger, взяли по номеру и вышли, потому что на улице было так хорошо, пили ягодное вино по 80 рублей на мосту через Фонтанку, напевали Марсельезу, решили на 9 мая поехать в Великие Луки, а Витя прораб и барыга и подарил мне два старых номера Acne Paper на день рождения.

Лав.

The Lost Decade

I have got three bottles of vodka in my closet and absolutely no desire to drink it. Feels so weird. "The Lost Decade" by Frencis Scott Fitzgerald was first published in 1989 andnow goes along with "Babylon Revisited" and "The Cut-Glass Bowl", stories of sobriety, clarity and fate. When I first read it I laughed for 15 minutes as only guys once furiously obsessed with alcohol could laugh.

In my Sobriety

Мне нет совершенно никакого дела до мелких изъянов, если что-то в этом треке длиной 3.33 (полузверь) зацепило меня изнутри. В том мире, где у моих глаз бесконечное свидание с антиаллергическими каплями, и я промываю нос раствором морской соли (он заменил мне алкоголь!), чтобы избавиться от пыли, которая попадает внутрь при дыхании. Слушать медленную музыку и выходить из дома только когда наступает вечер. Не хочу никого видеть, кроме моих прекрасных друзей и тех, с кем мы почему-то живем в разных городах.


Candidate Twist & Nadiia Shapoval - Twist In My Sobriety by newsoundofkiev

Mardi Gras. Еще одна битва Нового Орлеана.

 В моей голове после трех сезонов True Blood до сих пор каша из Луизианы, вуду, оборотней, капающей крови, плакучих ив на кладбищах и грязных баров. Так что я неминуемо вспомнила перевод текста, который делала на последнем курсе журфака. Нужно было перевести один из текстов, получивших Пулитцеровскую премию. Почти у всех были более-менее серьезные примеры, у Иры что-то про наркотрафик в трущобах, а я выбрала себе текст, который в 1996 году написал Rick Bragg для New York Times. "Mardi Gras. Another Battle of New Orleans" -  история одной из карнавальных традиций Нового Орлеана, Великих Вождей: черные жители бедных кварталов целый год проводят в подготовке индейского костюма, соединяя исколотыми иголкой пальцами перья, бархат и стеклярус.


Mardi Gras. Еще одна битва Нового Орлеана.

У небольшого ветхого дома, который начинает осыпаться, припаркована машина без заднего бампера, но через ушко своей иглы Ларри Бэннок видит истинное сияние славы. Почти год он провел за швейным столом, соединяя бусинки, бархат, кусочки хрусталя, блестки, перья и страусиный пух в свой наполовину индейский, наполовину африканский костюм для карнавала Mardi Gras.
"Я красивчик, - говорит мистер Бэннок, 6 футов ростом и 300 фунтов весом. – И, детка, когда я выйду за эту дверь, ничего дешевого на мне не будет".
Большую часть времени этот 46-летний черный мужчина – плотник, сварщик и разнорабочий, но утром Mardi Gras он "Великий Вождь", один из прославляемых – странное сочетание – черных индейцев карнавала. Он - важный человек. Около 11 утра 28 февраля мистер Банок выйдет из дома в сверкающем, богато украшенном бирюзой костюме с высоким головным убором из перьев, и люди 16-го и 17-го районов, черного бедного гетто, известного как “gert town”, будут кричать и приветствовать его, следовать за ним по улицам с барабанами, сопровождая его шествие песнями и танцами.
"Это мой триумф", - говорит он. Как и другие "Великие вожди", он называет этот момент "Morning Glory".
Он – один из продолжателей уникальной традиции Нового Орлеана. Танец Великого Вождя, пение и публичные битвы насмешек (поединки слов и рифм) прославляют американских индейцев, которые когда-то предоставляли убежище сбежавшим черным рабам. Своему значительному шикарному положению в этом уличном театре некоторые черные мужчины посвящают всю жизнь. Церемония отчасти является и самоутверждением – путь для бедных черных жителей Нового Орлеана прославить свою собственную культуру во время карнавала, который иначе прошел бы мимо них – так говорят "Великие Вожди", сохраняющие традиции, и ученые, которые эти традиции изучают.
"Индейцы" в основном шествуют по время карнавала по тем районам, куда не заглядывают туристы, вместо карнавальных платформ используют складные крыши помятых "Шевроле" и красуются на улицах, где насилие и бедность держат большинство населения мертвой хваткой. Спасение временно, но всё же это спасение.



"Они говорят, что Король правит бал", - говорит мистер Бэннок, упоминая почетный титул, которым награждают короля карнавала, обычно знаменитость, который проплывет на платформе по улицам, полным туристов и попавшихся на пути загулявших местных. "Но только не в 17-м районе. Здесь король я. Это наш праздник".
"Будут бить барабаны, и все будут кричать и… - он на секунду замолкает, чтобы продеть иголку через мозаику бус на канве для вышивания. – И звучит это так, словно мой народ движется прямиком через сам ад".
Кому нужна машина, с бампером или без, если он может ступать по воздуху? Он вознесен туда духом своего района и его долг – заткнуть за пояс других Великих Вождей, сразить их словами вместо пуль и стрел, как когда-то в начале 1900-х «индейцы» разрешали свои противоречия на Mardi Gras. Мистер Бэннок, получивший пулю в бедро от завистливого старого Вождя в 1981-м был, похоже, последним раненным в этой битве.
"Я простил его", - признается мистер Бэннок.
Племена носят названия вроде "Белые орлы", "Охотники за золотой звездой" или "Дикие магнолии". Великими Вождями не рождаются, а становятся после трудного пути. Великими Вождями могут стать только лучшие портные и певцы.
По традиции Вожди должны сами шить свои костюмы и каждый год создавать новый костюм с самого начала - от этого пальцы мистера Бэннока все в шрамах. Его правый указательный покрыт следами от старых уколов иголкой. Некоторые не могут пережить травм – от иголочных уколов или вечного ежегодного повторения – и уходят на пенсию. Стоимость костюма может доходить до пяти тысяч долларов – довольно большая сумма для "Герт Тауна".
Ритмы празднования, несмотря на головные уборы из перьев, напоминают гораздо больше восточно-африканские или гаитянские, чем индейские, а слова – прямиком со злых улиц южно-американской глубинки. Происхождение церемонии не так важно, говорит мистер Бэннок, сегодня она принадлежит Новому Орлеану. Боевые песни просочились в нью-орлеанскую поп-музыку. Костюмы выставляются в музеях.
«Может быть, это и не имеет смысла, ничего не стоит», - говорит мистер Бэннок. Но один день в году он ведет свой район по тяжелому пути к уважению, сражаясь на каждом перекрестке с другими Вождями, которые пытаются делать то же.
Джимми Рикс большую часть года - 36-летний бетонолитейщик, но утром Mardi Gras он становится Шпионом, который идет впереди Великого Вождя и ищет других Вождей. Он влюблен в эту традицию именно из-за того, как много она здесь значит для людей. "Меня это до сих пор поражает. Как утром Mardi Gras люди со всего района стекаются к дому мистера Бэннока и ждут, когда разнорабочий поведет их за собой".
"Чтобы понять это, вам нужно отправить своё сердце скитаться, - говорит мистер Бэннок, предводитель «Охотников за звездами». – Всё, что делаю я – это гляжу в игольное ушко".

Red fabric print

Я не смогла приехать из Италии с пустыми руками и купила очки Prada. Postrcards printed frame, red fabric print.
Perfect.

Secret City Los Angeles

One more fantastic visual story about hidden places of Los Angeles was published at Nowness.Not that hard to guess who are in charge as some local Vergils - Rodarte sisters.



Over the years Rodarte designers and Pasadena natives Kate and Laura Mulleavy have referenced eclectic sources across the globe for their collections, from the Mexican border city Ciudad Juárez to Japan’s anime tradition. For their fall 2011 show, the sisters focused once again on their homeland, referencing the prairies of the Midwest in their prints and silhouettes. Given their eclectic taste and inside knowledge of LA, we asked the sisters for an itinerary of their off-the-beaten-path hangouts.

Hollywood Forever Cemetery
Movies like Badlands and Bride of Frankenstein are projected during the summer amongst the graves of Cecil B. DeMille, John Huston, Rudolf Valentino, and Johnny Ramone. 6000 Santa Monica Boulevard, Los Angeles, CA 90038


The Magic Castle
This is one of the coolest places in LA. It's a historic magicians club. We love to see sleight-of-hand experts and listen to Erma the ghost play the piano.  7001 Franklin Avenue, Hollywood, CA 90028


Bob Baker Marionette Theater
Bob makes all of his amazing marionettes and his performances are brilliant. His Nutcracker Suite is sold out every year. 1345 West 1st Street, Los Angeles, CA 90026
 
Olvera Street
Our favorite place to get candied limes stuffed with coconut, and Mexican hot chocolate. Plus, there are always confetti eggs decorated in glitter, or red, green and white crayon. 845 North Alameda Street, Los Angeles, CA 90012


Ooga Booga
Our friend Wendy Yao’s amazing store is somewhere near Annie Potts’s character’s record shop in Pretty in Pink… at least that’s the way it feels. She has the most amazing collection of zines.  943 North Broadway # 203, Los Angeles, CA 90012


The Natural History Museum
The gem room is our favorite room in Los Angeles. It's lit in pale yellow and houses an incredible collection of Gold Rush jewelry. The walls are lined with glass shelves tinted by the jewel tones that rest on top. 900 Exposition Boulevard, Los Angeles, CA 90007
 
Rose Tree Cottage
The only place in LA to have tea. You must drive out to Pasadena in order to have Edmund and Mary’s famous scones and sticky toffee pudding!  801 South Pasadena Avenue, Pasadena, CA 91105
 
Cinefamily
This former silent theater is covered in vines and violet neon light. A Los Angeles landmark. 611 North Fairfax Avenue, Los Angeles, CA 90036


The Prince
Located in Koreatown, this Camelot-inspired bar is part of LA history. A scene from Chinatown between Jack Nicholson and Faye Dunaway was even shot here.  198 1/2 West 7th St Los Angeles, CA 90005


Caravan Book Store
Our favorite bookstore. It’s filled with antique ships and red velvet ribbons, and specializes in Californian history. It reminds us of a library in a 1950s Disney film.  550 South Grand Avenue, Los Angeles, CA 90071

Пасхальное воскресенье

В пасхальное воскресенье я ездила за город, и вид маленькой грязной реки среди сухой травы, камней и пустых пластиковых бутылок привел меня в восторг. После вечной зимы любая вода, радостно текущая куда-нибудь, воспринимается как чудо. Я восхищаюсь религиозными ритуалами, а история об ангеле, сидящем на камне у пещеры, почти что может заставить меня прослезиться, так что предпочитаю прослушать полностью альбом "Easter" Патти Смит и уснуть в старом кресле на улице, вдыхая дым от костров и слыша сквозь сон какие-то крики детей вдалеке.
Полупрозрачная вода над грязным илистым дном с веточками и прошлогодними листьями. В детстве я все время падала в канавы. Не только благодаря своей неуклюжести, но и подчиняясь каким-то более глубоким мотивам. Какой смысл чего-то постоянно боятся, если можно просто это сделать? У меня и сейчас нет проблем ни с алкоголем, ни с чем-либо еще, я просто люблю падать в канавы. Мои любимые развлечения всегда заканчиваются мыслями "Боже, неужели я выбралась из этого всего чистой".
Во флорентиской галерее Уфицци очень много золотых средневековых алтарных икон и одна из них представляет собой совершенно душераздирающее зрелище. Апостолы, Мария и ангелы сосредоточенно смотрят туда, где должно быть изображение Христа, но его там нет, потому что центральная часть алтаря находится в Буэнос Айресе. Они десятилетиями с любовью смотрят на пустоту. Я бы никогда не смогла так поступить с ними.

Daffodils

Picture Zhenya Martovoy

Dolce & Gabbana spring-summer 2011 ad campaign is fascinating. Light as water, religious connotations, raw beauty, white lace and italian authenticity.

"Где-то. Сижу не то на шкафу, не то в нем"

Воспоминания о людях, которые по пять часов ждут, чтобы посмотреть на новорожденных маленьких ягуаров в Ленинградском зоопарке и о попытках разлепить полиэтиленовый пакетик в продуктовом магазине под группу Knife в наушниках все-таки напомнили мне вчера о тексте Волобуева про Петербург, опубликованном на Афише. Они поменяли местами Зельвенского и Волобуева, отправив одного в Москву, а другого в Петербург. В основном все ныли, что текст о Москве более-менее адекватный, в то время как про Петербург какой-то совершенно невменяемый бред. На самом деле именно такой невменяемый бред и есть самый достоверный текст про Петербург, который только может быть, в классических традициях гонзо-журналистики.
Конечно, Волобуев явно слегка слукавил по поводу своей неосведомленности о существовании Дома Быта и как будто специально лазил по грязным пышечным и пельменным вместо того, чтобы пойти в какое-нибудь нормальное место. Но вот относительно его воспоминаний том, как он пил (Пытаюсь напиться, алкоголь почему-то не действует), сказать совершенно нечего, мы сами один раз выкинули старое кресло в какой-то канал на Петроградке, носились друг за другом с кирпичом, а однажды я проснулась дома, потеряв сознание где-то на Думской. В нашем городе необходимо хоть раз побывать. А когда-нибудь каждый из нас напишет по хорошей книге о том, как мы взрослели здесь.



День первый

17.30

У единственного незаколоченного выхода с вокзала — давка: пассажиров московского поезда, прежде чем выпустить в город, проверяют на оружие и взрывчатку. По громкой связи играет Малер. Протиснувшись между неработающими металлоискателями (плюс ссадина на локте, минус пуговица), попадаю на удачно освещенный Невский. Знаменитую перспективу разнообразят вывески сетевого секс-шопа «Розовый кролик» (от площади Восстания до Литейного успеваю насчитать три, дальше сбиваюсь). Еще всюду граффити — «Модернизация или смерть», улыбающийся Путин, силуэт гражданского активиста Лени Ебнутого с ведерком на голове — пару недель назад арт-группа «Война» при дзенском попустительстве властей разрисовала наглядной агитацией половину поверхностей в городе.

18.00

Листаю записную книжку в телефоне — на каждый из полутора дюжин петербургских номеров находится веская причина по нему не звонить. С движущимися навстречу людьми происходит интересное: девочки по мере приближения оказываются мальчиками, старики — детьми, розовощекая мамаша с двумя малышами — густо накрашенным мужчиной, ведущим за руки двух уставших карликов. Окликнув, как мне показалось, знакомого, оказываюсь втянутым в абсурдный по своей продолжительности разговор с человеком, одетым в костюм медведя. Видимо, дело в освещении.


18.50

Пельменная на Итальянской улице, парадоксально совмещенная с пышечной. В половине с пышками — старушки, одетые как студентки, и, кажется, пара студенток, наряженных старушками. Там, где пельмени, — четверо молодых петербуржцев с приветливыми лицами убийц, что-то обсуждают над единственной тарелкой. Говорят по-русски, я не понимаю ни слова. По московской привычке фотографирую пельмени айфоном и отправляю фотографию на Foursquare. Минутой позже в телефон приходит комментарий петербургского киноведа Степанова: «Не самая лучшая пельменная». Пытаюсь приобрести пышку: продавщица терпеливо смотрит на сторублевую купюру, потом на меня — в явной надежде, что, если дать мне время, я сам пойму нелепость возникшей по моей вине ситуации. Костылева вздыхает: «Ну что с вами делать», находит тридцать рублей мелочью и покупает мне две пышки в целлофановом пакете. На улице пакет моментально запотевает, и сквозь него здорово смотреть на архитектуру.

19.00

На пересечении Итальянской и Садовой у опрокинутого кем-то светофора со словами «Боже, вы с ума сошли тут ходить» к нам присоединяется живая девушка лет пятидесяти. Узнав, что я приезжий, достает из ридикюля галогенную лампочку: «Представляете, только что посчастливилось купить, давно искала, такая удача, редчайшая вещь». Из вежливости вру, что в Москве лампочек вовсе не достать. Костылева на ухо объясняет, что это поэтесса Беломлинская. С запозданием понимаю, что иду на поэтический вечер.

19.30

Книжный магазин «Порядок слов» на набережной Фонтанки. В лектории, рассчитанном человек на тридцать, человек сто слушают московскую поэтессу Седакову — что-то про Аверинцева, я опять не понимаю ни слова. Убегаю на крыльцо — курить и обсуждать с хозяином магазина, кинокритиком Шавловским, перспективы книжной индустрии. Быстро сходимся на том, что магазину, где есть книга «100 русских ударов в голову», не страшны никакие киндлы. Брожу по магазину в надежде найти среди Фуко и Жиля Делеза последнего Стивена Кинга, вместо него нахожу «Книгу хипстера», но у меня уже есть. Прицениваюсь к отлично иллюстрированному изданию по­вести «Винни и дракончик», в итоге покупаю «Эстетику смерти» Ниббрига — вы знаете, давно искал, такая удача. Вежливый Шавловский делает вид, что верит. Перед магазином поэтесса Беломлинская сокрушается, что в Петербурге катастрофическая нехватка поэтов.

22.00

Попытка как-то сменить вектор заканчивается провалом — почти час ищу на задах Невского модную фотогалерею, где должна открываться выставка москвича, снимающего для Esquire. Темно, под ногами хрустит и чавкает. Место, куда приводит навигатор в айфоне, оказывается тупиком, где в луже сидит некрупный кот с тремя ногами. Посмотрев на кота и порвав на обратном пути штанину о торчащий из земли метровый гвоздь, попадаю на пересечение Думской и Ломоносова — главный барный маршрут города, о нем много рассказывают. Маршрут оказывается тремя пеналами дверь в дверь — в первом долбит Depeche Mode, очень много людей, стоя плечом к плечу, кричат и стряхивают друг на друга пепел. Во втором посвободней и даже танцуют, но в основном мужчины. Думаю про­верить третий, но оттуда навстречу мне выходит белый как смерть человек в ситцевом платье и жестом просит закурить. Отвечаю цитатой из первых «Утомленных солнцем». В замешательстве звоню кинокритику «Коммерсанта» Лидии Масловой — к счастью, она неподалеку.

23.00

Спустя час и несколько бесполезных открытий (зимой мосты не разводят, Оксана Акиньшина тоже любит пышки, «О.Г.И.» в Петербурге считаются приличным местом) сидим с Масловой и петербургскими друзьями в баре «Мишка» — он только открылся, тут, как меня уверяют, бывают все. Дешево, темно, пахнет супом, у входа — прорезиненный транспарант, на котором нарисован волк. Перед стойкой подпрыгивает на месте мужчина в флуоресцентном спортивном костюме. Маслова — лучший человек в мире, уже давно переехала в Петербург, с тех пор дважды в неделю мотается на «Сапсане» в Москву на пресс-показы, а возвращаясь, пишет в ЖЖ, какие жадные подлецы — руководство «Коммерсанта». Давно хочу выяснить, почему она выбрала для себя именно такой путь, но сейчас она слишком утомлена. Рассказываю про встречу с мужчиной в платье. Мне объясняют, что тут так делают многие и это ровным счетом ничего не значит. «А почему бар «Мишка», а на входе висит волк?» На меня смотрят — как на раскапризничавшегося ребенка. «Может вам наркотиков купить?» — с тоской спрашивает Маслова. Извиняющимся голосом начинаю объяснять, что не очень люблю наркотики. Маслова пытается пнуть меня ногой, промахивается и с достоинством падает со стула.

Настоящая кровь

Идея посмотреть вечером одну серию True Blood, просто чтобы знать, о чем же все будут говорить в июне, когда выйдет четвертый сезон, определенно, была плохой идеей. В результате я смогла оторваться, только когда посмотрела весь первый сезон, потратив на это около 530 минут своей жизни (и минут 20 на сомнения, продолжать ли). А меня всего-то привлекли титры.
В случае с "Сумерками" меня просто снедал извращенный культурологический интерес, а True Blood смотреть действительно интересно. Первый сезон отлично держится на классической детективной интриге, поэтапном раскрывании чьих-нибудь тайн и на подробном рассмотрении в деталях этого забавного мира, где бутылки с кровью для вампиров греют в микроволновках, а колдунья вуду работает кассиршей аптеки. Добавьте к этому сочную реальность южных штатов - с кладбищем, заросшим плакучими ивами, клубом потомков ветеранов Гражданской войны и пирогами с пеканом, если кто читал авторов американского юга, хотя бы даже Трумена Капоте, тут же все это узнает.
При этом, конечно, забавно, до каких банальностей или гротеска они иногда докатываются (вылезшая из земли рука на кладбище или блюющий кровью вампир) и как можно вместить в одну историю столько секса. Зато у сериала есть определенная просветительская функция: молодым американкам интересоваться жизнью местного комьюнити и не брезговать работой официантки. И что поражает меня больше всего - это же были книги. Серия книг под названием Southern Vampire Mysteries из одиннадцати романов. И кто-то же все их написал!

Florence

Сегодня по христианскому календарю, кстати, день тайной вечери. Одна из моих любимых библейских историй.

Я уже давно мечтаю купить серьги, которые крепятся на ухо сверху. Не только потому, что Бог лишил меня возможности прокалывать уши и делать татуировки, но и потому, что украшение верхней дуги собственного уха каким-то образом весьма даже декадентский жест. Верхние - Aurelie Bidermann, нижние - Jen Kao.




Ожерелье Dannijo.



И еще немного красоты Pamela Love. Кристаллы и, самый шик, пентаграммы.

Мои мрачные друзья

Мои мрачные друзья, запечатленные для Slickwalk во время Kiev Fashion Days. Им определенно не занимать жизнерадостности. И хотя они выглядят так круто, в действительности, похуй на куртки и ботинки, я безумно любила бы их и так.

Сережа. Ремень American Apparel, ботинки Prada.









Надя. Шляпа All Saints.









Женя. Куртка All Saints, ботинки Dr. Martens.







www.slickwalk.com