Очередь за айпэдом

Последний год мои друзья покупали журнал "Афиша" только затем, чтобы забыть его где-то. По непонятным причинам это всегда случалось. Один номер забыть на вокзале, другой оставить в кафе, читать в вагоне и выйти из метро почему-то уже без него. Как ни странно, это имеет смысл: купил - остался с пустыми руками, прочитал - остался с пустой головой.
Я не покупала "Афишу" где-то год, сегодня купила, потому что на обложке София Коппола, она из пяти моих любимых режиссеров. Раскрыв журнал, я была уже не рада своей покупке, потому что перед моими глазами гордо развернулся заголовок Конец Хипстерства. Под крошечными изображениями Хольги, Рэйбенов, молескина, макбука и mgmt там было пять страниц пространной беседы, в которой участвовали Андрей Лошак, Сапрыкин, Эсманов, Ольшанский, Дима Японец и Рома Мазуренко. Все пять страниц меня невыносимо тошнило, но я все-таки заставила себя дочитать до конца, вникая. Из всего этого сквозящего аморфностью и невнятностью текста, кроме "Да здравствует анархия в целлофане!" и парадигмы красоты продукции Apple, я бы, пожалуй, вытащила только одно.

Ольшанский: Я рискну сделать прогноз. Я думаю, что в России через два-три года будет полное торжество зеленого чая, хипстеров и Европы. А уже через 8-10 лет здесь будет мрачное националистическое государство, и наша судьба будет столь же загадочна и сомнительна, как судьба людей, которые которые могли сидеть в такой модерновой комнате в 1910 году. Но даже если мой прогноз оправдается, герои этого мрачного послезавтра все равно будут развиваться в ту же сторону, они все равно будут стоять в очереди за айпэдом. Это все равно будет путь европеизации, просто он может оказаться кровавым, сложным и трагичным. 

Это многострадальное слово на "х", оно как наркотик "Валькирия" в первой части видеоигры про Макса Пейна: сначала было игрушкой для богемы, а потом спустилось в самые грязные трущобы к низшим слоям населения. Все, конечно, не так драматично, но в эту субботу (это слухи, слухи) какого-то хипстера сбила машина неподалеку от километровой очереди в Palladium Hall на выступление Proxy, так его друзья догнали машину и избили водителя.

Весь журнал Афиша после этого рокового круглого стола состоит как обычно из фотографий знакомых лиц, жратвы и выпивки. Еще книг и кино, которые каким-то чудом среди бесконечных паэлий, айпэдов и лимонадов тоже трансформируются (пресуществляются почти) в жратву. И я понимаю, что это звучит как презрение к другим посетителям супермаркета, потому что в твоей корзине что-то более зерновое и органическое, чем у других. И наивысшие условные рефлексы современности - это тянуться в супермаркете к тому, что с низким содержанием глютена, и автоматически переключаться на разные сочетания клавиш в зависимости от того, Mac перед тобой или Windows. Но все равно, я чувствую нечто такое, такое забавное чувство, которое обычно ведет к изменениям. Например, к обрушению. Хотя свое окончательное решение я приму исключительно после того, как послушаю новый альбом Муджуса.

Боже, в 2007 году журнал Афиша был, как однажды Саша Першакова выразилась, "такое мясо". Полуживое, только что убитое. Хотя читать Дугаева о мире будущего, стоит признаться, до сих пор увлекательно.

А вообще, все это напоминало грандиозный наеб аудитории.